Империи в мировой истории. Власть и политика различий - Джейн Бербанк

практик. Индейцы-политеисты могли включать элементы христианства, такие как культы святых, в свою практику. Как ни ограничено было миссионерское образование, оно дало некоторым индейцам навыки, которые можно было использовать не только для попыток пробиться в церковную иерархию, но и для переписывания песнопений на языке науатль римскими буквами или переработки перуанских хроник на язык, в котором смешались испанский и кечуа. Некоторые люди коренного происхождения стали учеными католическими теологами. В условиях принудительного колониального режима религиозное обращение могло способствовать адаптации к культурной системе, в которой доминировали испанцы, или сохранению воспоминаний и коллективных ритуалов, которые опровергали неизбежность и нормальность испанского господства.

Испанская корона создала институты и правила государства в Америке более эффективно, чем в Европе. Она создала территориальную администрацию, разделенную на вице-королевства и, в свою очередь, на аудиенсии (см. карту 5.2). Эти должности находились в руках кастильцев, теоретически подчинявшихся королю. Его многочисленные законы и указы, скрепленные печатью короля, проникали через Атлантику и спускались вниз по иерархической лестнице. Юристы в Испании, во многом под влиянием римского права, теперь проникнутого христианскими целями, интерпретировали такие законы и институты в связи с концепцией imperium (глава 2). Индейцы были включены в символические и институциональные структуры империи и могли пытаться - с ограниченным успехом - использовать их для борьбы с неправомерным сбором налогов или рабочей силы. Угроза восстания таилась на заднем плане и временами вырывалась наружу. Это тоже заставляло чиновников осознавать пределы своего господства.

Колониальный мир постепенно менялся под влиянием растущего присутствия переселенцев из королевства Испания. В период с 1500 по 1650 год в Новый Свет отправились 437 000 испанцев и 100 000 португальцев - гораздо больше, чем в азиатские форпосты этих империй. Работорговля также изменила демографию Северной и Южной Америки: к 1560 году число африканцев в Испанской Америке превысило число испанцев, а работорговля в Бразилии была еще более масштабной. Рабы попадали во многие части Пиренейской Америки, но концентрировались в нескольких плантационных районах, таких как Карибские острова и северо-восточная Бразилия. Различные фрагменты колониального общества опирались на разные воспоминания - об Африке, об империях коренных народов, об Испании.

Эксплуатация завоеванного коренного населения была поставлена под сомнение вскоре после ее начала: священники убеждали королеву Изабеллу прекратить порабощение индейцев на островах. Наиболее продолжительные и широко известные нападки на обращение Испании с индейцами были сделаны в 1510-1560-х годах монахом-доминиканцем Бартоломе де лас Касасом. Он полагал, что колонии и метрополия вместе представляют собой единое государство, моральное пространство. Его аргументы основывались как на лицемерии католической монархии, которая провозглашала обязанность спасать души индейцев и при этом издевалась над их телами, так и на позиции сочувствия к индейцам. Лас Касас много говорил о цивилизационных достижениях индейцев, в частности об их империях. Его аргументы не распространялись на африканцев, которые, по его мнению, не достигли того же, и не подразумевали, что все подданные короля равноценны. Но Лас Касас не считал колонии резко разделенными на тех, кто был их истинными членами, и тех, кто служил этим членам. Он представлял себе империю подданных - человеческих существ, которые находились в разных и неравных отношениях с монархом и христианской цивилизацией.

Рисунок 6.3

"Жестокость испанцев" Теодора де Брай, иллюстрация к книге Бартоломе де лас Касаса "Рассказ о первых путешествиях и открытиях, совершенных испанцами", 1613 год. Одна из серии иллюстраций, посвященных жестокому обращению испанцев с индейцами. Snark, ArtResource.

Законы 1542 года, основанные на более ранних папских прокламациях против порабощения индейцев и частично отвечавшие на споры, спровоцированные Лас Касасом, должны были ограничить способы эксплуатации труда коренного населения со стороны энкомендеро. Эти королевские указы, никогда не исполнявшиеся, были данью уважения, которую порок платил добродетели. К следующему столетию сочувственное отношение Лас Касаса к индейской религии находило все меньший отклик в испанской Америке по мере того, как государство и церковь укрепляли свою власть, а поселенцы и метисы все больше переселялись в общины коренных жителей и переделывали их. Но обвинение Лас Касаса в жестоком обращении с индейцами оставалось слишком актуальным. К нему обращались критики империи в других странах Европы (работа Лас Касаса была переведена на английский язык в 1583 году), а также в Испании.

Ни в Мадриде, ни в Севилье не было принято решения об оккупации или освоении "американских континентов". Конкистадоры собирали свои собственные войска, и их было не так уж много. Для моряков, поселенцев и чиновников за границей империя открывала новые возможности. Для монархии империя давала возможность строить за границей государственные институты, которые невозможно было создать на родине. Но со временем включение в империю миллионов новых людей - азиатов, африканцев, американцев - привело к спорам о том, можно ли относиться к таким людям как к низшей категории, доступной для эксплуатации, и являются ли они частью имперского общества, построенного на иерархии, монархии и христианском универсализме.

Компании, плантаторы, поселенцы и государство:

The Making of the British Empire

Только при обратном прочтении истории история Британской империи предстает как неизбежный триумф британского способа создания империи или капитализма. В XVI веке у британской короны не было особого желания выделять средства на заморские предприятия. Купцы доставляли товары в Англию и из Англии через пространства, которые контролировали другие - например, через Венецию, восточное Средиземноморье и Центральную Азию. Усилия таких публицистов, как Хаклюйт и Перчас, направленные на популяризацию торговли и прозелитизма, не нашли широкого отклика. Понятие "Британия" мало что значило до унии с Шотландией в 1707 году, а слово "империя" в XVI и XVII веках означало, что Англия была "сама по себе", независимая от какой-либо высшей власти.

Но создание империи, как только этим занялись другие, стало игрой, в которую нужно было играть и в которой нужно было побеждать - рискуя потерять контроль над путями снабжения. То, что Англия справится с этой задачей, долгое время было неясно: в 1588 году испанская Армада вплотную приблизилась к победе над британским флотом. Столетие спустя британская монархия оказалась в таком затруднительном положении, разделенная на протестантскую и католическую фракции, что голландцы смогли успешно выступить на стороне протестантского претендента на трон, Вильгельма Оранского. А католическая Франция оставалась серьезным соперником: это была самая густонаселенная монархия в Европе, и ее короли осуществляли сильную патримониальную власть над большой территорией, обеспечиваемую распределением (или продажей) должностей среди региональных аристократов и претендентов на элиту. Будучи угрозой по ту сторону Ла-Манша, Франция также стремилась создать торговые и поселенческие колонии в Северной